3. Субъективный идеализм: Юм, Кант

4. Материализм: Гольбах, Фейербах, Энгельс

ТемаIii. Человек во вселенной. Религиозная, философская и научная картина мира

1. Религиозная картина мира

2. Философская картина мира

3. Научная картина мира

Тема IV. Природа человека и смысл его существования

1. Философские проблемы антропосоциогенеза

2. Соотношение социального и биологического в человеке

3. Феномены человеческого бытия

4. Смысл и ценность жизни человека

Тема V. Общество как социально-практический способ бытия человека

1. Бытие человека и общественное производство

2. Технологические основы производственной деятельности и научно-технический потенциал общества

3. Экономические формы общественного производства

4. Общественное разделение труда и классы

5. Общественная власть и государство

6. Социально-практический способ бытия и общественное сознание

Тема VI. Познание, его возможности и границы. Вера и знание

1. Сущность познания

2. Соотношение чувственного и рационального в познании

3. Методы научного познания

4. Проблема научной истины

5. Границы научного познания

6. Вера и знание

Тема VII. Человек в мире культуры. Восток. Запад. Россия в диалоге культур

1. Культура и культурно-историческая жизнь

2. Социальная психология как одна из культурных детерминант жизнедеятельности людей

3. Научно-теоретическое сознание и сознание как система духовных ценностей

4. Самоопределение этноса и культура

5. Особенности Восточной и Западной культур

6. Диалог культур и кризис европоцентризма

7. Место России в диалоге Западной и Восточной культур

Тема VIII. Личность. Проблемы ее индивидуальности и развития

1. Понятие индивидуальности

2. Понятие личности

3. Типология личности

4. Развитие личности

Тема IX. Современная цивилизация и формирование информационно-технического общества. Роль научной рациональности в развитии общества

1. Понятие цивилизации. Основные принципы цивилизационного подхода к истории общества

2. Традиционное и индустриальное общество как два исторически сформировавшихся типа цивилизации

3. Рациональность как социокультурная проблема

4. Становление информационно-технического общества и нового типа рациональности

Тема X. Проблемы и перспективы современной цивилизации. Человечество перед лицом глобальных проблем

1. Философские концепции исторического процесса

2. Общественный прогресс, его критерии и границы

3. Социальное предвидение: виды, типы, методы

4. Глобальные проблемы современности, их сущность, причины и пути разрешения

Тема XI. Русская философия XIX – начала XX в.

1. Философия русского консерватизма

2. Философия всеединства

3. Философия всеединства в XX веке

4. Философские взгляды в.В. Розанова

Тема XII. Актуальные проблемы философии XX в.

1. Проблемы бытия в философии XX в.

2. Гносеологические проблемы современной философской мысли

3. Проблемы аксиологии XX века

4. Философская антропология в поисках решения проблемы человека

Заключение

Указатель имен

Литература

Оглавление

5. Особенности Восточной и Западной культур

Человечество при всем его необычайном многообразии мечется между двумя культурными полюсами: Восток и Запад. Попыта­емся уточнить эти понятия.

Известно, что мировая история началась с Востока, именно он - очаг цивилизации. Здесь возникли и приобрели устойчивые формы древнейшие социальные и политические институты. Неда­ром древние римляне с уважением говорили: «Свет - с Востока»

Что же такое Восток? Речь идет не о географическом, а о цивилизационном, историко-культурном понятии. Это гигантская че­ловеческая целостность, весьма неоднородная и противоречивая. Ей присущи некоторые общие черты: воспроизводство сложившихся социальных культур, стабильность образа жизни, жесткий приоритет религиозно-мифологических представлений и канони­зированных стилей мышления, растворение личности в коллективе.

Восток - это прежде всего традиционное общество и традици­онный путь развития. Откуда взялась эта традиция, как и кем она была установлена? По мнению востоковедов, традиция была, во-первых, заимствована из цикличности сельскохозяйственных ра­бот, от которых впрямую зависело процветание первых очагов цивилизации. Во-вторых, оформившись в первые государствен­ные образования, они всячески стремились противопоставить себя варварам и утвердить свои приоритеты как определяющие и исключительно важные.

Основной культурной доминантой здесь являются мифы, ре­лигиозные культы, ритуалы и обряды.

Такого рода цивилизаций немного. Из числа активно функци­онирующих в наши дни и во многом определявших культурные традиции на протяжении ряда веков, необходимо назвать арабо-исламскую, индо-буддийскую, китайско-конфуцианскую (12. Т. 1. С. 26). Конечно, в рамках каждой из них есть немало внут­ренних различий, но при всем том каждая за долгие века своего существования создала устойчивую систему ценностей, выражаю­щую специфику соответствующих культурных типов.

Важнейшим элементом, характеризующим Восток, является «вос­точная деспотия». Деспотизм как форма власти и генеральная струк­тура общества возникает там, где у частной собственности нет при­оритета и земля принадлежит сельской общине. В целях организа­ции межобщинных работ формируется орган власти, который, по­степенно набирая силу, становится деспотичным по отношению к общинникам. Однако эта власть не лишает общину автономии в решении собственных проблем. Отчисляя в пользу государства ренту-налог, община жила собственными заботами, и общинников мало интересовало, кто кого сменяет на вершине политической пирами­ды. Впрочем, и государственных правителей и их прислужников не интересовали радости и беды крестьян. Главное - вовремя по­лучить традиционно установленную ренту-налог.

В китайской культуре делается упор на социальной этике и административно-регламентированном поведении жителей страны. Санкционированная религией этика обязывала китайца смотреть на императора как на заботливого отца и неукоснительно следо­вать традиционным нормам взаимоотношения в общине.

Традиция запрещала сыновьям оставлять отца и мать и отда­ваться любви к своей жене. Любовь ассоциируется не со свободой выбора партнера, а с долгом перед родителями, братьями и сестрами. Китайские поэты воспевают дружбу, единственную фор­му общения, в которой мужчина остается свободным. В их поэти­ческой сокровищнице нет ничего похожего на библейскую «Песнь песней».

Идеологией Китая с VI в до н.э. является конфуцианство. «В доктрине Конфуция не оказалось места мистике и иррационализ­му, онтологии и космологии, даже вообще религии и мифологии, абстрактным метафизическим спекуляциям. Даже Небо - един­ственная метафизическая субстанция, представленная в главном конфуцианском трактате «Луньюй», - выступает в виде не боже­ства, а верховного регулирующе-контролирующего начала. В то же время характерными чертами философии Конфуция следует считать подчеркнутый рационализм, дидактику, сильный акцент на социальную этику» (13. С. 51).

И в индо-буддийской культуре частная собственность особой роли не играла, впрочем как и в целом в восточной традиции. В ней упор делается на духовной жизни индивида, для которого освобождение от закона кармы - цель жизни. Община строго следит за тем, чтобы каждый общинник гармонично сочетал в своей жизни нормы камы (чувственного влечения), дхармы (мо­рального правопорядка), артхи (практического поведения) и мокши (освобождения от сансары) Поскольку судьба каждого человека определяется кармой, соотношением добрых и неблаговидных дел в прошлом перевоплощении, постольку его имущественное поло­жение не имеет существенного значения для данного перевопло­щения и заботиться он должен о том, чтобы не сделать чего-либо такого, за что ему придется расплачиваться в будущем перевопло­щении. Ориентируясь на главную ценность - мокшу, – общин­ник мог рассчитывать на освобождение от утомительных испыта­ний в мире сансары. Такое освобождение - отказ от земного «Я», эгоистического отношения к жизни и полное слияние с неразличи­мой в себе самой абсолютной духовностью.

В традиционном исламском обществе ценится приверженность мусульман религиозной общине и неукоснительное выполнение предписаний Корана. Частная собственность признается, но огра­ничивается. Заметен изрядный фанатизм и фатализм правовер­ных. «Божество в исламе является абсолютным деспотом, создав­шим по своему произволу мир и людей, которые суть только сле­пые орудия в его руках, единственный закон бытия для Бога есть Его произвол, а для человека - слепой неодолимый рок» (61. Т. 1. С. 20).

Традиционные цивилизации обладают удивительной живучестью. Александр Македонский покорил весь Ближний Восток, основал громадную империю. После него осталась система эллинских госу­дарств. Но Восток переварил и Селевкидов и Птолемеев, и привне­сенную в завоеванные страны великолепную культуру древних гре­ков, которая, казалось бы, навсегда там утвердилась. Однажды все вернулось на круги своя – к своему извечному порядку.

Как огромный шквал прошли по странам Востока войска Чин­гиз-хана; позднее Тамерлан сокрушал империи и перекраивал стра­ны - и все же все возвратилось на старые места, народы продол­жали жить по-старому, своими родами и общинами. И продолжа­ли поклоняться старым богам, менявшим разве что название.

Английский историк Тойнби полагает, что религия – одна из характеристик цивилизации и даже определяет ее. Другие утверж­дают, что цивилизации выбирают религию. Не мог Ближний Вос­ток принять христианство с его свободой совести и ответственнос­ти человека за его дела. А вот ислам с его четкой регламентацией жизни правоверных наиболее полно отвечает потребностям циви­лизации Ближнего Востока.

Различия в мировоззрении оказываются весьма существенны­ми для образа жизни народов. Традиционное восточное общество ценит различные сведения, нужные для организации повседнев­ной жизни, но негостеприимно для абстрактных теоретических исследований. Вследствие этого на Востоке наука развивалась трудно. Ни в Китае, ни в Индии не сформировалось современное естествознание, хотя и китайцы, и индийцы никогда не отлича­лись умственной отсталостью и имеют в своем активе ряд выдаю­щихся открытий и изобретений.

Было бы непростительным заблуждением считать, что Восток стоял на месте. Пусть медленно, но и он эволюционировал. Прав­да, динамика его развития отличалась от западной. Во-первых, его развитие циклично, а структура отвергала те новации, кото­рые могли угрожать ее стабильности. Во-вторых, в Европе двига­телем прогресса и сторонником новаций был гражданин-собственник. На Востоке отбирались и репродуцировались лишь те нов­шества, которые соответствовали нормам корпоративной этики и интересам государства. Это были нововведения, направленные на укрепление эффективности власти или стабильности государства.

На Востоке под ритуалы традиционной культуры подгоняется жизнь человека чаще всего без всякого к нему почтения и снис­хождения. Происходит жесткая практика тотального приспособ­ления индивида к правлению, а не правления к индивиду. Обыч­но насилие над человеком во имя отвлеченного идеала. Самоцен­ность человеческой жизни и ее личное своеобразие ничего не зна­чат. Личность заменена ролью, т.е. место живой личности занимает сословная отвлеченная схема. В ее рамках нет простора для личной воли и личного поступка.

Прямо противоположный Востоку характер являет, по мнению В. С. Соловьева, западная цивилизация. «Здесь мы видим быстрое и непрерывное развитие, свободную игру сил, самостоятельность и исключительное самоутверждение всех частных форм и индиви дуальных элементов» (61. T.1. C.23).

Под термином «Запад» понимают особый тип цивилизованного и культурного развития, который сформировался в Европе примерно в XV – XVII вв. Предшественниками этого типа были культура античности и христианская традиция. Именно в античной культуре философско-религиозное сознание утрачивает свою монополию, возникает система быстрого логического усвоения знаний. Рушится принудительная связь личности с преданием общество теряет единую систему ценностей.

Одним из важнейших факторов, оказавших влияние на формирование западной цивилизации, была древнегреческая философия. Только она сформулировала беспрецедентную для своего времени идею любви к знанию самому по себе. В ней в качестве абсолюта выступает не безличное дао или нирвана,* а лоюс, при чем постигаемый рационально через постижение природы. Такое отношение к знанию в древнегреческом мире объясняется следующим. Во-первых, Греция играла роль посредника между различными культурами. Она располагалась на стыке нескольких оригинальных культур (кристо Микенской, древнеегипетской, финикийской, вавилонской), и вследствие этого могла пользоваться к своей выгоде результатами чужеземных достижений.

* Дао в китайской философии непостигаемое и невыразимое в словах духовное начало мира. Нирвана в индо-буддийской культуре понимается как состояние отрешенности от бытия, устраняющее индивидуальность личной жизни и приобщающее сознание индивида к абсолюту.

Во-вторых, Греция – родина демократических порядков и гражданских законов. Великий реформатор Солон добивался обязательного исполнения закона всеми гражданами, независимо от их имущественного, социального или любого другого положения, способствуя тем самым формированию единого правового поля.

В-третьих, греки бесконечно ценили в своем образе жизни свою непохожесть на окружение и реализовали себя через «аргон», стиль жизни, мышления, которым определяется тяга к полемике, диалогу, столкновению противоположных точек зрения, а значит и ограничению личного мнения путем обращения к высшему арбитру разуму. Вспомним знаменитое изречение Аристотеля: «Платон мне друг, но истина дороже».

Вторым фактором, способствовавшим оформлению западного типа культуры, было христианство, где Логос становится Богом. Оно дало человечеству «личностного» Бога, т.е. персональность становится абсолютным началом мира. А так как все люди – личности, то все они равнодостойны своей персональной причастностью Богу, с которым их связывает любовь. Служение Богу связывается прежде всего с трудом, который рассматривается и ценится безотносительно к его конкретной форме. «Тот, кто упорно трудится, вырастает в глазах Бога, хотя бы сословие его было презираемым, а должность - еле приметной. Тот, кто трудится нерадиво, - чернь в глазах Творца, хотя бы он был князем или самым заметным из юристов» (54. С. 122).

Лютер первым в христианской культуре противопоставил труд и праздность, возродив известное изречение апостола Павла: «Кто не работает, да не ест». Нравственное возвышение труда и осуждение праздности подготавливало одну из важнейших установок гуманистической и демократической культуры. Были созданы исходные предпосылки для культивирования частнопредпринимательского успеха и частной собственности.

Хотя наука обязана своим возникновением древним грекам, современная технология уходит своими корнями в христианскую веру в Бога-творца. Только культура, основанная на вере в трансцендентного Бога, могла демистифицировать природу. Только такая культура могла задаться целью покорить природу, заставив ее служить людям; только такая культура позволяла развиваться установкам, руководствуясь которыми монахи стали в XII в. перекрывать плотинами реки, используя их энергию для сложных систем водяных мельниц, а позднее Бэкон высказал свое знаменитое положение «Знание - сила». Чтобы увидеть, что знание - сила, нужна совершенно особая точка зрения, с которой объект знания выступает в чисто инструментальном качестве, точка зрения неведомая всем остальным культурам.

Не менее важной компонентой, характеризующей духовную жизнь Запада, является демократия. Демократия - это опреде­ленный тип власти, противостоящий тем правлениям, где один – будь то тиран, монарх или фюрер - властвует над всеми. В условиях демократии существуют представительные органы власти и большинство определяет внутреннюю и внешнюю политику страны.

Как и всякая власть, демократия заключает в себе определенную опасность для отдельной личности, подчиняя ее воле большинства. И если интересы отдельной личности, как и интересы меньшинства, не защищаются, а то и прямо подавляются, приносятся в жертву государству, то такая власть перерастает в свою противоположность – тоталитаризм, абсолютную власть большинства над меньшинством, коллектива над личностью, общего интереса над частным и индивидуальным.

Против диктата большинства западная культура разработала систему правовых норм, которая предоставляет личности автономию, защищает ее от государственного произвола. Своим истоком правовое государство имеет надежду людей на равенство возможностей, на относительную свободу в своей индивидуальной жизни.

Но достижения западной культуры не абсолютны. Технологический, экономический и правовой рационализм плохо уживаются с нравственной верой в добро. Частнопредпринимательская деятельность, жесткая конкуренция резко ограничивают сферу сострадания и милосердия, деформируют нравственные принципы братства и уважения к каждой личности.

Не случайно, что именно западноевропейская культура породила социал-дарвинизм с его пренебрежительным отношением к народам Азии и Африки, культы насилия и техники, две мировые войны и завоевательные походы против неевропейских народов. «Сегодня Европа сильна и могущественна, и европейцы считают себя самыми цивилизованными и культурными в мире, – писал Дж. Неру. – Европейцы смотрят свысока на Азию и ее народы, они приходят и захватывают в странах Азии все, что могут» (47. Т. 1. С. 40).

Да и в отношении к природе в системе Западной культуры нет места для благоговения перед жизнью.

"

Итак, Маркс вполне адекватно оценил особенности классической восточной структуры. Показательно, что он, столь неравнодушный к классовому анализу, ни разу не употреблял понятие «класс» применительно к Востоку, включая и современный ему Восток. Там, где нет частной собственности, нет и не может быть места классам и классовым антагонизмам – так можно понять это умолчание. И это при всем том, что о частном владении и о социальных антагонизмах, скажем, в Индии, Маркс писал немало и охотно. Но если не класс, не частные собственники, то кто?

«Если не частные земельные собственники, а государство непосредственно противостоит непосредственным производителям, как это наблюдается в Азии, в качестве земельного собственника и вместе с тем суверена, то рента и налог совпадают, или, вернее, тогда не существует никакого налога, который был бы отличен от этой формы земельной ренты. При таких обстоятельствах отношение зависимости может иметь политически и экономически не более суровую форму, чем та, которая характеризует положение всех подданных по отношению к этому государству. Государство здесь – верховный собственник земли. Суверенитет здесь – земельная собственность, сконцентрированная в национальном масштабе. Но зато в этом случае не существует никакой частной земельной собственности, хотя существует как частное, так и общинное владение и пользование землей» . В этой пространной цитате мысль выражена наиболее четко: вставший над восточными общинами правитель и обслуживающий его аппарат власти, т.е. государство, – это не только символ коллектива, но и реальная власть. Власть, основанная на верховной собственности государя и государства.

Заключая эту мысль, стоит еще раз сконцентрировать внимание читателя на том, что, по идее Маркса, в условиях отсутствия частной собственности на передний план выходит государство как верховный собственник и высший суверен, т.е. как высшая абсолютная власть над подданными. Государство в этом случае становится деспотией, правитель – восточным деспотом, а подданные оказываются в состоянии поголовного рабства (все рабы, каждый – раб перед лицом вышестоящего). Такое государство не выражает интересы господствующего класса собственников, ибо нет ни собственников, ни классов. Оно стоит над обществом, подавляя его собой.

Я напомнил об идеях Маркса по поводу «азиатского» общества и соответствующего способа производства не только потому, что сам на протяжении ряда десятилетий стремился именно эту идею противопоставить вульгарной схеме истматовских формаций (противопоставить Маркса истмату было единственной возможностью избежать повторения вульгаризованной истматовской схемы). Гораздо существеннее отметить, что сам Маркс хорошо понимал, что такое традиционный Восток, и, более того, хорошо видел, что альтернативой частному собственнику в истории человеческих обществ всегда было жестокое деспотическое государство. Почему же он не принял этот вывод во внимание, когда конструировал общество светлого будущего? Справедливости ради надо напомнить, что теория предполагала отмирание государства. Но ведь социальная революция шла под знаком диктатуры пролетариата – а что это, если не государство, да еще какое? Может быть, Маркс рассчитывал на разум передовых пролетариев, которые, использовав рычаг диктатуры, сразу же ее демонтируют, потому что осознают, какой роковой силой в их руках оказывается это самое государство? Увы, об этом он, даже если и думал так, нигде не написал. Да и не учел он того, что столь желанная им революция и соответственно диктатура будут реализованы там, где капитализма еще почти не было и где хотя бы только поэтому враждебных передовому пролетариату классов окажется столько, что для уничтожения их необходимо будет сохранить диктатуру надолго. На такое долгое время, что она успеет институционализироваться и стать основой структуры задолго до того, как кто-либо станет всерьез говорить об отмирании государства, армии и прочих орудий принуждения и насилия. Словом, ситуация достаточно ясна.

Реалии марксистского социализма и истмат о Востоке

Маркс умер в конце ХIХ в. Революцию по-марксистски делали в начале XX в. О чем же думали те, кто ее совершал, насколько они следовали рецептам Маркса? Следует сразу же отметить, что революционные постулаты марксизма лежали в основе большевизма, при всем том что и Ленин, и его учитель и предшественник по революционной борьбе в России Плеханов хорошо знали идеи об «азиатском» способе производства. Знали и даже примеривали их к полуазиатской России. Правда, Плеханов делал из этого сравнения логичный вывод, что Россия, будучи азиатской державой, принципиально отлична от антично-капиталистического Запада и что для революции по-марксистски она еще не готова. Ленин же, как известно, считал, что эта неподготовленность не имеет значения, что отсталость России будет ликвидирована при помощи передового Запада, а потому важно начать, а там видно будет… Ленинизм победил, и последствия этого в наши дни хорошо видны всем. Однако так было не всегда.

На протяжении долгих десятилетий идеология, ревностно отстаивавшая абсолютную истинность марксизма и ленинизма, ставила своей целью убедить всех в том, что марксизм и революция большевиков привели к успеху. Соответственно искажались факты и извращалась вся историческая картина. Злодеяния ГУЛАГа выдавались за благодеяния, неудачи рисовались как успехи, а внутренние структурные пороки нового строя не только всерьез не анализировались, но, напротив, всячески скрывались от глаз. Даже заговорить на эту тему считалось делом антинародным и подсудным, а уж исследовать и тем более опубликовать исследование означало злостно оклеветать строй и сулило автору долгие годы заключения, если даже не физическое уничтожение.

Неудивительно поэтому, что на смену объективному анализу в сфере общественных наук пришли сознательное искажение, иллюзорные построения, утопические идеи. Выдавать желаемое за действительное, иллюзии за реальность стало в нашей стране в некотором смысле профессией, особенно выгодной для тех, кто этой профессии не стыдился, а, напротив, активно и умело в ней преуспевал. Собственно, именно на этой основе и расцветал исторический материализм (истмат), главной конечной целью которого было убедить всех, что мы победоносно и успешно идем к светлому будущему.

Историческая схема истмата примитивна. Опираясь на Маркса, эта схема сформулировала пятичленную лестницу формаций (первобытность – рабовладение – феодализм – капитализм – социализм), которая была провозглашена обязательной для всего мира и для всех стран мира, если только эти страны просуществовали достаточно долго. В указанной схеме, как легко заметить, не было места Востоку, более того, она сознательно и принципиально отвергала идеи Маркса об «азиатском» способе производства. Факт исключительный, если иметь в виду, что каждое слово великого основателя ценилось на вес золота и цитировалось при всяком удобном случае. Те же, кто в свое время, в 30-х годах, пытался было упоминать об «азиатском» способе производства и применять соответствующие идеи Маркса для характеристики того, что происходило в странах Востока в XX в., плохо кончали. Этим было дано всем достаточно четко понять, что Сталин таких поисков не одобряет.

Почему Сталин не одобрял их, ясно как божий день. Ведь сама жизнь заставляла понять даже самых рьяных начетчиков: мало ли что думал Маркс относительно Востока, лучше об этом не вспоминать, ибо то, что описывал Маркс, слишком уж похоже на то, что происходит в стране победившего социализма… В обществе сталинского социализма не было частной собственности и рынка, как не было их на традиционном Востоке, во всяком случае в схеме Маркса (на деле, как о том будет идти речь далее, и частная собственность, и рынок на Востоке были, но они не были похожи ни на европейскую частную собственность, ни на европейский рынок). В советском обществе не было классов, как не было их в «азиатских» обществах по Марксу. Место частного собственника и господствующего класса в обществе победившего марксистско-сталинского социализма заняло всесильное государство с невиданным аппаратом насилия, что было характерно как раз для восточных деспотий. Словом, бросающихся в глаза аналогий было вполне достаточно, чтобы идеи Маркса об «азиатском» способе производства были как бы вычеркнуты из идеологических норм марксизма. Естественно, что перед истматом встала задача компенсировать эту ликвидацию и объяснить феномен Востока иначе, не по Марксу. С этой задачей истмат справился с завидной легкостью.

Восток в его схеме – это интегральная часть мира. Конечно, Востоку свойственна специфика – но у кого ее нет?! И разве специфика мешает тому, что вся история человечества развивается согласно неким генеральным закономерностям, открытым именно марксизмом? Если весь мир долгие тысячелетия шел от первобытности к рабовладению, потом – к феодализму, затем – к капитализму и теперь – к социализму, то как же можно оставить Восток в стороне? Правда, кое-какие из стран Востока подчас отставали в своем развитии. Но это не беда. Опыт России показал, что через пропущенные этапы в развитии можно перескочить. А раз так, то и современные отсталые государства могут это проделать, было бы желание…

И действительно, практика исторического процесса XX в. свидетельствует о том, что некоторые из стран Востока, преимущественно наиболее отсталые и бедные, пытались было с помощью СССР преодолеть отставание и выйти на современные рубежи, опираясь на рецепты марксистского социализма. К чему это вело, сегодня уже хорошо известно. Но сам факт интересен: страны развитые, ради которых, собственно, и создавалась теория марксистского социализма, не принимали ее, зато слаборазвитые были готовы на это. Причем тем охотнее, чем более отсталой была их внутренняя структура, чем меньше преуспел европейский капитализм в ее трансформации в XIX–XX вв. Почему же?

И здесь мы снова возвращаемся к тому, почему истмат столь энергично отторгал идеи Маркса об «азиатском» способе производства: структурно страны Востока, о которых идет речь, наиболее близки к воспетому Марксом светлому социалистическому будущему. В них почти нет места частной собственности и свободному рынку, нет антагонистических классов, зато есть всесильное государство (эквивалент диктатуры пролетариата), готовое методами бесцеремонного насилия направить развитие страны по пути, который сочтут за благо для нее власть имущие. То есть на первом плане – власть и рождаемое ею насилие, вполне родственные и структурно близкие власти и насилию в стране победившего социализма. Страны победившего социализма в этом смысле – лишь модификация традиционно-восточной структуры. Конечно, модернизация и технический прогресс, индустриализация и урбанизация сильно изменили облик этих стран, в первую очередь России. Возникла иллюзия, что, сохранив свою внутреннюю структуру, основанную на насилии и всесилии государства, можно чуть ли не опередить капитализм. Но иллюзия эта рухнула под ударами жестокого кризиса, обнажившего все пороки бесчеловечной системы. И снова встал вопрос о классической дихотомии Восток – Запад. Оказалось, что марксистский социализм по советской модели – это именно модификация Востока, а не преодоленный Запад.

Сегодня этот факт до предела обнажил пустоту истмата, лживость его псевдонаучных схем. Однако то, что сегодня видно всем, давно было уже достаточно хорошо знакомо многим, особенно в нашей стране, которую это касалось едва ли не более, чем всех других. Неудивительно, что после Сталина стали все чаще появляться вначале робкие, но со временем все более настойчивые поиски альтернатив истматовской схеме. Многие из них отталкивались от идей Маркса об «азиатском» способе производства.

Отечественная историография Востока: поиски альтернатив

Русские востоковеды, хотя они и представляли собой до 1917 г. внушительный и уважаемый в мировом сообществе отряд специалистов, историей Востока и проблемами исторического процесса на Востоке интересовались сравнительно мало. После 1917 г. изучение Востока вначале вообще не привлекало внимания в немалой степени из-за того, что специалисты понемногу исчезали – старые умирали или эмигрировали, некоторые просто отстранялись от профессиональной деятельности, не умея вписаться в новую эпоху и удовлетворять требованиям революционеров, а новых практически не готовили. Позже, в конце 20-х и 30-х годах, появились специалисты нового поколения, причем основная их часть занималась современным Востоком, а точнее – проблемами революционного движения на Востоке, что строго соответствовало запросам того времени. В годы великих чисток значительная часть их – прежде всего те, кто интересовался проблемами «азиатского» способа производства, хотя далеко не только они, – была уничтожена режимом, а оставшиеся надолго замолчали. Возрождаться отечественное востоковедение стало понемногу лишь в послевоенные годы, во многих своих сферах практически заново, на голом месте, не имея ни устоявшихся научных школ, ни живых уважаемых учителей.

Неудивительно, что условия существования определили и характер послевоенного востоковедения: в большинстве своем оно было представлено людьми, привыкшими и умевшими хранить язык за зубами и не высказывать идей, которые хоть в чем-то расходились с официально признанной идеологией, в том числе и с теоретическими построениями истмата. Практически это значило, что послевоенное советское востоковедение в том, что касалось осмысления исторического процесса и особенностей внутренней структуры стран Востока, следовало, за редчайшими исключениями, букве истматовских схем, санкционированных правившим в стране режимом. Уклониться от такого рода схем означало поставить себя как бы вне закона, вне общества. Поэтому те, чья совесть не позволяла мириться с вульгарными схемами, уходили в такие сферы науки, где со схемами не приходилось иметь дела, во всяком случае на каждом шагу. И все же положение постепенно менялось. После войны в науку пришло новое поколение ученых, свободное от мертвящего страха, который навечно вжился в тех, кто пережил великие чистки. Усилиями этого нового поколения стало заново развиваться отечественное востоковедение, хотя справедливости ради необходимо признать, что позже в его состав влились и те, кто вышел из-за колючей проволоки, особенно после смерти Сталина и XX съезда КПСС.

Новый серьезный этап принципиального осмысления проблем Востока наступил примерно в 60-е годы и в значительной своей части вновь был связан с выдвижением на передний план идей Маркса об «азиатском» обществе. Толчком для этого послужили как объективная потребность объяснить феномен развивающегося мира, уже заявивший о себе и не вписывавшийся в привычные стереотипы («в отставании Востока виновен колониализм»), особенно после деколонизации Востока, так и начатая французскими востоковедами-марксистами (М. Годеле, Ж. Сюре-Каналь, Ж. Шено и др.) дискуссия по проблемам «азиатского» способа производства. Идеологическая оттепель позволила отечественным востоковедам включиться в дискуссии и высказать ряд неординарных точек зрения, достаточно далеких от санкционированных режимом истматовских идей. Однако большого развития дискуссия не получила, ибо была вскоре прервана под давлением власти. Наступило время реванша, отмеченное появлением ряда работ, авторы которых ревностно стремились отстоять истматовские схемы, причем делалось это уже не столь вульгарно, как прежде, что придавало отвергнутым жизнью схемам иллюзию некоей научности (наиболее наглядно это видно на примере монографии В. Н. Никифорова «Восток и всемирная история», М., 1975).

Впрочем, положительным результатом дискуссии было отвоеванное в теоретических боях право открыто выступать против пусть и господствующей, но уже не единственно возможной в отечественной историографии схемы всемирно-исторического процесса. Результатом этого были оживление теоретических исследований, повышенное внимание к соответствующим исследованиям за рубежом, начиная с таких маститых авторов, как Тойнби и Вебер. Постепенно специалистам становилось все более ясно, что не следует стремиться к единству мнений – а ведь такого рода стремление, заложенное марксизмом и истматом, было, что называется, в крови у каждого из наших исследователей-обществоведов на протяжении долгих десятилетий – и что, напротив, конечная ценность совокупной работы исследователей именно в том, чтобы каждый разрабатывал и отстаивал собственные позиции: пусть время и последующие поколения решат, кто из них оказался ближе к истине.

Следует оговориться, что вплоть до последних лет само собой как бы предполагалось, что любые научные поиски подобного рода должны вестись в рамках марксизма и на основе марксистской методологии. И если у кого и были сомнения по этому поводу, то они обычно на передний план не выдвигались. Только в самое последнее время, когда стали активно рушиться многие устоявшиеся стереотипы мышления, ситуация в этом плане решительно изменилась. Те, кто хотел высказывать альтернативные марксизму идеи и создавать на их основе собственные концепции, получили для этого широкие возможности. В частности, это нашло свое отражение в том, что некоторые исследователи открыто подвергли сомнению святая святых истмата – схему формаций и сам принцип формационного объяснения истории. В качестве альтернативы было выдвинуто цивилизационное, в духе Вебера и Тойнби, ее объяснение или сочетание формационного и цивилизационного принципов при анализе исторического процесса. Существенно заметить, что среди специалистов, которые оказались наиболее активно вовлечены в теоретические дискуссии, востоковеды преобладают почти абсолютно. Это, впрочем, и неудивительно: именно с проблемами Востока, прошлого и настоящего, марксизм и истмат никогда не справлялись. Для решения этих проблем настоятельно требуются новые теоретические основы.

Как же обстоит дело с упомянутыми проблемами, как пытались решать их в отечественном востоковедении до недавнего времени и какие новые решения предлагаются в наши дни энергичной ломки устаревших стереотипов?

Концептуальное решение проблем Востока в современном отечественном востоковедении

Хотя за последние годы специалистами и сделан осознанный акцент на цивилизационные, религиозно-культурные факторы эволюции общества, важно отметить, что в историографии это отразилось пока еще весьма слабо. На первом месте в анализе факторов и причин продолжает оставаться именно социально-экономический анализ. Тут уж ничего не поделаешь: так воспитаны, на том стоим… Многие вполне искренне полагают, что это и есть – в строгом соответствии с духом и буквой марксизма – стержень, пружина развития. В какой-то степени так оно и есть на самом деле. Вопрос лишь в том, в какой степени. А применительно к изучаемому нами Востоку вопрос можно сформулировать примерно так: экономика или власть, собственность или государство? Что первично, что вторично, какая здесь взаимосвязь?

Собственно, найти правильный ответ на эти вопросы и есть то, что приблизит нас к истине. Но как обстоит дело с поисками ответа? И как результаты поиска проявили себя на сегодняшний день? Для полного ответа на эти вопросы нужно самостоятельное, специальное и солидное исследование. В рамках же краткого обзора можно сказать лишь об основных позициях и тенденциях. Для того чтобы результат был максимально адекватен реалиям, разделим генеральную тему на три части, отграниченные одна от другой хронологическими рамками.

1. Что касается доколониальных обществ, то применительно к ним вопрос стоит ныне примерно так: как следует оценивать исторический процесс на Востоке, начиная с неолитической революции и урбанистической цивилизации (древнейшие первичные протогосударства) и кончая предкапиталистическими раннеколониальными временами (XVI–XVIII вв.)? Господствующий в отечественной историографии идеологический стереотип десятилетиями исходил из того, что примерно до нашей эры все государственные структуры были рабовладельческими, а после того – феодальными (имея в виду не реальности феодализма как системы отношений, но абстракцию марксистско-истматовской формации). Было немало споров по вопросу о том, в чем суть несходства между рабовладельческой и феодальной формациями на Востоке и где должна быть грань между ними. Однако безрезультатность дискуссий на эти темы не подорвала господствующий стереотип: рабовладение и феодализм как формации на Востоке должны были быть, ибо марксистско-истматовская схема в этом смысле первична, а исторический материал вторичен (об изменении схемы не могло быть речи; материал так или иначе должен был быть втиснутым в схему, пусть даже с необходимыми оговорками).

За последние годы ситуация изменилась. Жесткость стереотипа стала очевидной даже для сторонников пятичленной истматовской схемы. Схему теперь стараются сделать более гибкой, дабы объяснение было бы хоть сколько-нибудь удовлетворительным перед лицом все увеличивающейся массы противоречащих ей фактов. Смягчается категоричность обобщающих определений. Признается большая роль общины и свободных земледельцев в древних (рабовладельческих) обществах Востока, фиксируется подчас даже преобладающая роль нерабского труда в них. Подчеркивается, что феодализм на Востоке в средние века был иным, нежели в Европе, в частности, без помещиков с их барским хозяйством, даже кое-где без влиятельной наследственной аристократии, титулованной знати. Делаются еще некоторые уступки, смысл которых нередко сводится к тому, что ведущую роль государства в системе производства на Востоке вполне можно было бы воспринимать как своеобразную модификацию феодализма («восточный феодализм», «государственный феодализм»).

Следует заметить, что смягчение жесткой схемы, признание реалий, наличие многочисленных оговорок – все это в известной мере следствие дискуссий, свидетельство стремления преодолеть жесткость схемы вчерашнего дня, учесть ее критику, но при всем том обязательно сохранить единство всемирно-исторического процесса. Единство в том элементарном его смысле, что все известные истории общества в принципе должны были пройти в древности через один и тог же этап развития (рабовладельческая формация) , а в средние века – через другой (феодальная формация). Слабость этого нового и в принципе позитивного подхода, однако, не только в том, что он по-прежнему смазывает, затушевывает кардинальную разницу между европейской и неевропейскими структурами в древности и в средневековье; гораздо существеннее то, что в нем все еще выходит на передний план хотя и смягченная, но априорная презумпция: в древних обществах основное усилие следует уделять поиску рабов, рабовладельцев и их взаимоотношений, а в средневековых, напротив, стараться не замечать тех же рабов и рабовладельцев, но зато суметь объяснить все реальные отношения (как правило, такие же, что и в древности) с иных, теперь уже «феодальных» позиций.

Как уже упоминалось, факт и его интерпретация тесно связаны между собой, но эта связь достаточно гибка в том смысле, что старая схема, восходящая к интерпретации фактов с позиций вчерашнего дня, долго продолжает господствовать в науке и тогда, когда новые факты настоятельно требуют иной интерпретации и новой схемы. Только что упоминавшаяся ситуация убедительно подтверждает закономерность подобного рода связи и к тому же еще раз напоминает, что в разных науках такого рода закономерность реализуется различно: в физике и технике – едва ли не автоматически и довольно быстро; в биологии подчас с драматическими коллизиями, но в конце концов тоже решительно и бесповоротно, а в общественных науках, и в частности в истории, пожалуй, всего труднее, что вполне понятно и объяснимо: интерпретация исторических фактов напрямую связана со столь деликатной сферой, как политика сегодняшнего дня. Но зато коль скоро этого требует именно политика, как о том уже шла речь в связи с феноменом развивающегося мира, то это означает, что перемены назрели и в нашей сфере науки. И это сегодня понимают практически все. Но достаточно ли простого понимания необходимости перемен?

Жизнь свидетельствует, что этого мало. И далеко не случайно, что после дискуссии 60–70-х годов в отечественном обществоведении с особой силой проявила себя тенденция к пересмотру устоявшихся схем и стереотипов. Появилось по меньшей мере несколько новых концепций. Авторы одних предлагают видеть в истории докапиталистических обществ единый социально-экономический этап развития, именуя его то феодальным (Ю. М. Кобищанов), то рентным (В. П. Илюшечкин), то неартикулированным, т.е. нечетко выраженным с точки зрения способа производства (М. А. Чешков). И хотя все эти концептуальные подходы сущностно различны, по-разному разработаны, в них есть и нечто общее. Положительным в них является, безусловно, то, что все они подчеркивают сущностную одинаковость древних и средневековых неевропейских обществ, но недостатком следует считать то, что, стремясь к сохранению иллюзии всемирно-исторической одинаковости пути развития, авторы упомянутых концептуальных схем склонны, хотя и в разной степени, стереть не только явственно выраженную в истории Европы разницу между ее древностью (античность) и средневековьем (феодализм), но и, что гораздо важнее, принципиальную разницу между Европой и неевропейским миром.

С этих позиций более предпочтительными выглядят те концептуальные схемы, которые созданы историками, признающими в той или иной мере теорию «азиатского» способа производства. Среди специалистов, близких к этой проблематике, есть представители разных специальностей – политэкономы, философы, этнографы, востоковеды и др. Очень различно интерпретируют они и идеи Маркса о восточном обществе, и конкретные материалы, имеющие отношение к проблеме социально-экономического развития неевропейских докапиталистических обществ. Весьма характерно, что специализация того или иного автора отнюдь не ограничивает сферу его интересов и реализацию его идей, хотя соответствующий подход все же ощущается у историков, политэкономов, этнографов и т.п.

Особо следует упомянуть о тех из них, кто достаточно долго и всерьез разрабатывал и стремился применить на практике в более или менее широких масштабах теорию «азиатского» способа производства. Ю. И. Семенов, в частности, в ряде своих статей отстаивал идею неразвитости традиционных восточных и современных африканских обществ, видя именно в этом соответствие их эталону «азиатского» способа производства. Г. А. Меликишвили, не делая слишком ощутимого акцента на термине («азиатский» способ производства), особо подчеркивал важность роли государства на традиционном Востоке и незначительную роль рабовладения на Древнем Востоке. Серьезный вклад в разработку политэкономического аспекта «азиатского» способа производства внес Р. М. Нуреев. Стоит добавить к этому, что негласно аналогичные идеи высказывали ранее и те, кто, наподобие маститых специалистов в области древней истории А. И. Тюменева и Н. М. Никольского, писал свои работы тогда, когда вслух говорить на тему об «азиатском» способе производства было невозможно. А когда это стало возможным, об «азиатском» способе производства стали писать маститые ученые вроде экономиста Е. С. Варги или историка В. В. Струве, до того бывшего кем-то вроде апостола теории господства рабовладельческой формации на Древнем Востоке.

Резюмируя, можно заметить, что к идее «азиатского» способа производства в той или иной мере, по-разному ее интерпретируя, склонялось в разное время довольно значительное число серьезных специалистов. И если количество здесь долгое время не переходило в качество, а сами защитники идей об «азиатском» способе производства не получали признания, то причины этого следует искать, как упоминалось, не в научной весомости разработок, а в политическо-идеологическом неприятии идеи о всевластии государства.

В наше время, когда старые стереотипы решительно отброшены, а пересмотр извращенной истории стал насущной задачей дня, прикрываться щитом идеи Маркса об «азиатском» способе производства уже нет необходимости. Те, кто считает, что с позиций способов производства, формаций и вообще безусловной первичности политэкономического анализа исторический процесс, особенно на традиционном Востоке, не объяснишь, склоняется в сторону упоминавшегося уже цивилизационного подхода, т.е. к выдвижению на передний план историко-культурных процессов или к многофакторному анализу, в процессе которого цивилизационным особенностям будет уделяться главное внимание. Какой вид примут соответствующие исследования, особенно имея в виду богатый опыт Тойнби, пока не очень ясно. Будущее покажет. Но вполне очевидно одно: время абсолютно обязательного господства формационного политэкономического анализа в марксистско-истматовской интерпретации ушло в прошлое. Остались проблемы, которые будущим поколениям отечественных историков доколониального традиционного Востока придется решать заново – и, слава Богу, уже без оглядки на идеологические догмы.

2. Вторая группа проблем касается колониального Востока, стран Востока в период колониализма, т.е. примерно XIX и первой половины XX в. Здесь тоже немалый простор для споров. Еще недавно считалось, что эти проблемы основательно изучены, ибо их затрагивали в своих работах Маркс и Ленин. Сегодня стало очевидным, что именно поэтому все проблемы, связанные с колониальным Востоком, надлежит пересматривать, решать заново.

Перечислим хотя бы некоторые из проблем, которые заслуживают внимания. Можно ли считать колониальные общества Востока феодальными или полуфеодальными, как это до последнего времени у нас было принято? И если да, то в чем их «феодальность», чем она отличается от западноевропейского феодализма, который считается классическим? И везде ли была эта «феодальность», какую роль нечто похожее на нее сыграло, скажем, в судьбах Турции и какую – в Японии? Далее. Правильно ли мы оцениваем феномен колониализма? О страданиях миллионов тружеников Востока от колониального гнета в нашей историографии написано очень много, при этом щедро использовалась черная краска. Но мало сказано о той исторической роли, которую сыграл колониализм в трансформации внутренней структуры традиционного Востока. А ведь с точки зрения проблем всемирно-исторического процесса, столь дорогого теоретикам марксизма и истмата, именно это следовало бы рассмотреть и оценить в первую очередь.

Наивен в свете современных событий европоцентризм, используемый при попытках периодизации истории стран Востока в XIX–XX вв. Конечно, это в каком-то смысле новая для Востока история. Но сам термин «новая» и его интерпретация в отечественной историографии неубедительны потому, что искусственно привязывают Восток и все серьезные происходившие в странах традиционного Востока процессы внутренней трансформации к произвольно выбранным датам европейской истории, например к датам, связанным с революциями в Англии или Франции. Для Востока важны и первостепенны критерии, сыгравшие решающую роль в процессе упомянутой трансформации. Поэтому гораздо уместнее говорить не о «новой истории» Востока и даже не об «истории Востока в новое время» (в обоих случаях имеются в виду европейская «новая история», «новое время» для капиталистической Европы), но именно о колониализме как эпохе, спровоцировавшей внутреннюю трансформацию. И, конечно, при этом следовало бы выдвинуть на передний план те самые историко-культурные, религиозно-цивилизационные факторы, которые сыграли едва ли не решающую роль в том, какую форму приняла трансформация той или иной страны Востока, того или иного цивилизационного региона. И еще одно: колониализм важен как провоцирующий критерий, не более того. Нельзя забывать, что в тот момент, когда бацилла колониального капитализма начала действовать в разных восточных регионах, Восток был во многих отношениях не менее процветающим, чем Европа, а где-то и в чем-то даже и более. Существуют серьезные специальные исследования (в отечественной историографии они представлены трудами А. М. Петрова), которые показывают, что даже в XVII–XVIII вв. колониальная торговля Европы с Востоком строилась таким образом, что за высокоценные и желанные европейцами пряности и иные раритеты Европа была вынуждена платить золотом и серебром (благо был приток американского золота и серебра с XVI столетия), а не своими товарами, которых у европейцев в то время для развитой торговли просто не было и в которых, к слову, богатый Восток в то время просто не нуждался.

Все стало решительно меняться только с XIX в., когда начался век машинной индустрии, фабричного производства, конкурировать с которым восточное хозяйство, в частности ремесло, не могло. И если иметь в виду не раннюю колониальную торговлю, не первые захваченные на Востоке торговые форпосты, а колониализм в полном смысле этого слова – тот колониализм, который стал коренным образом деформировать структуру зависимых неевропейских регионов, – то его следует датировать примерно именно рубежом XVIII– XIX вв. Именно к XIX в. относится и вызревание на Востоке комплекса социально-цивилизационной неполноценности, под знаком которого протекали основные реформы, усиливались различного рода вестернизаторские влияния, закладывались основы частнокапиталистического национального хозяйства и, как итог всего этого, обретали силу революционные национально-освободительные идеи, опиравшиеся прежде всего на заимствованные из Европы доктрины, от христианства до социализма, и проявившие себя в полную силу уже в начале XX в., в эпоху «пробуждения Азии».

3. Третьей и последней группой проблем, связанных с концептуальными построениями в современном востоковедении, следует считать те, с которыми наука стала иметь дело после второй мировой войны и особенно в связи с деколонизацией Востока и формированием феномена развивающегося мира. Здесь востоковедение вплотную смыкается с различными сложными проблемами политологии, мировой экономики и многими другими, от демографии до футурологии. Как о том уже шла речь в несколько другом аспекте, феномен развивающегося мира не просто сложен и противоречив – он к тому же весьма неоднозначен и непостоянен в процессе эволюции. Непостоянен не в смысле естественного развития заложенных в структуру элементов, а в смысле непредсказуемости неожиданных поворотов этого самого развития.

Феномен развивающегося мира, представленный как традиционным Востоком, так и недавно вышедшей на историческую арену континентальной Африкой и прошедшей длительный процесс латинизации, который можно поставить рядом с процессом колонизации Востока, Америкой южнее США, в определенном смысле демонстрирует единство всего неевропейского мира, противостоящего развитым странам (теперь уже далеко не только Европе, хотя и прежде всего странам европейской культуры, если не считать особняком стоящую в этом плане Японию). Единство развивающегося мира не столько в его одинаковости в смысле истоков, сколько в сходстве стоящих перед ним проблем, начиная от развития и кончая политической независимостью и идейно-культурной самоидентификацией. Но, имея это в виду, следует все же заметить, что в конечном счете истоком всех современных проблем следует считать не что иное, как недавнее и более отдаленное прошлое, причем более свое прошлое, чем привнесенное колонизаторами, т.е. в конечном счете те потенции неевропейских структур, о которых уже не раз упоминалось.

Не рассматривая в деталях все существующие и связанные с развивающимся миром современные концепции в отечественной науке, важно напомнить о главных из них. Дело даже не в том, как объяснить причины отсталости Востока, как оценивать его современную структуру – делать ли акцент на многоукладности экономики, на силе общинных связей и корпоративных традиций, на мощи государства при слабости частнособственнической активности, на нищете быстро увеличивающегося населения и т.п. Важнее определить, в чем же ключ к решению всех этих и многих других проблем.

Если считать, что современный развивающийся мир, и в частности современный Восток, идет в основном по капиталистическому пути и отличие его от европейского капитализма более в количестве, нежели в качестве, скорее в темпах, нежели в принципе, – а такая точка зрения имеет немалое число сторонников, – то ключ еще в недавнем прошлом поневоле приходилось искать в хорошо разработанных марксизмом обстоятельствах становления европейского капитализма, что обычно и делалось, вплоть до деталей и частностей. Однако оперирование таким ключом смещало многие реальные плоскости. Например, сила восточного государства привычно приравнивалась к феномену бонапартизма, вызванного, как известно из работ Маркса, временным балансом классовых сил, оставляющих простор ставшему над ними государству. Но так ли это было на Востоке? Ведь там государство, даже согласно уже воспроизводившемуся анализу Маркса, было иным и играло иную социальную роль.

Если ставить вопрос о синтезе традиционного и современного в развивающемся мире, и в частности на Востоке, то опять-таки важно найти ключевой элемент: в традиционном он или в современном? Иными словами, что остается ведущим: идет ли Восток к капитализму или он «переваривает» капитализм, оставаясь при этом прежде всего Востоком, причем не только с точки зрения экзотики, но и в плане структурном, сущностном? Здесь могут быть разные ответы: одни делают акцент именно на синтезе, как то наиболее полно отражено в монографии коллектива авторов во главе с Н. А. Симонией «Эволюция восточных обществ: синтез традиционного и современного» (М., 1984), а другие предпочитают обратить внимание на структуру традиционного Востока и на его великие цивилизации, отнюдь еще не утратившие своего влияния и даже наоборот, убедительно продемонстрировавшие в недавние годы на примере Ирана, да и не только его, свою силу.

Если принять во внимание, что конец XX в., как об этом уже говорилось, резко изменил господствующие тенденции в развивающемся мире, практически покончил с существовавшим там прежде комплексом неполноценности и сильно ограничил западное влияние на соответствующие страны, которое сводится ныне прежде всего к революции в сфере материального потребления, в некоторой степени к восприятию массовой культуры, но практически почти не затрагивает фундаментальные стороны жизни, мировоззрения и традиций, основанных на религии, то станет очевидным, что многие из проблем современного Востока тесно связаны именно с фундаментальной традицией, мировоззрением, влиянием религии и культуры, с мощным воздействием цивилизаций, в русле которых веками и тысячелетиями рождались, вызревали и существовали страны и народы Востока.

Фиксируя упомянутые сложности, некоторые специалисты (наиболее обстоятельно сформулировал эти позиции В. Л. Шейнис) поставили вопрос о невсеохватывающем характере формационного подхода. Если европейский капитализм есть прежде всего продукт развития европейского общества, европейской цивилизации, то приходится ли удивляться тому, что цивилизации Востока (и Латинской Америки) не вполне соответствуют ему, что существует диссонанс, даже драматический разрыв между теми формами социальной организации и ориентации общества, которые породили европейский капитализм и соответствуют его потребностям развития, и теми, что сложились в рамках иных цивилизаций и иной структуры и потому никак к капитализму не могут толком приспособиться. А коль скоро так, то существует не вполне еще ясная альтернатива: либо развивающиеся страны все же сумеют трансформировать свою внутреннюю структуру настолько, что она, включая и все цивилизационные ценности, будет соответствовать капитализму и приведет к успешному развитию (пример Японии свидетельствует о том, что это бывает), либо этого не произойдет. А может быть, у одних это получится, а у других нет, причем здесь тоже может сыграть немалую роль именно цивилизационное воздействие: культура труда в странах Дальнего Востока и в молодых государствах Африки, например, далеко не одинакова, что в немалой степени связано с традициями прошлого. То же можно сказать и о многих иных цивилизационных и мировоззренческих аспектах, о формах социальной интеграции и корпоративных связей, о религиозных традициях и т.п.

Реальна ли такого рода перспектива? Очень. Мало того, год от года она становится все очевиднее: одни развивающиеся страны быстро идут вперед, другие едва плетутся, третьи вовсе почти стоят на месте. Одни богатеют за счет своего труда, другие – за счет ресурсов (нефти); одни активно приспосабливаются к капиталистическому хозяйству (это касается прежде всего стран конфуцианской цивилизации дальневосточной культуры), другие, даже разбогатев, не очень-то тяготеют к нему.

Завершая краткий обзор основных концептуальных решений в связи с проблемами Востока, включая и современный, автор хотел бы обратить внимание на то, что выбор правильных решений и вообще правильная интерпретация фактов зависят от того, насколько полно воспринимаются и адекватно оцениваются сами факты. Собственно, именно эту цель – изложить основные факты из истории Востока и предложить адекватную их интерпретацию – преследует данная книга.

История. Всеобщая история. 10 класс. Базовый и углублённый уровни Волобуев Олег Владимирович

§ 2. Цивилизации Древнего Востока

Междуречье: народы, государства, цивилизация. Самые первые цивилизации в истории человечества – цивилизации Древнего Востока – возникли в долинах многоводных рек, наиболее благоприятных для поступательного развития общества. Таким регионом было Междуречье (Месопотамия), расположенное в долинах рек Евфрат и Тигр. Здесь с появлением шуме?рских городов-государств сформировалась одна из ранних цивилизаций. Образование городов было связано с необходимостью проведения ирригационных работ, объединивших и скоординировавших усилия множества людей. Увеличение площади обрабатываемых земель в болотистых или засушливых районах стало возможно при организации коллективного труда, требовавшего управления и контроля. Возникновение организующих центров общественной жизни было связано с усложнением социальной структуры – появлением жрецов, воинов, ремесленников, а также с необходимостью отстаивать интересы поселений в конфликтах с соседями и укреплением власти военных вождей. С выделением слоя управляющих и жрецов начала складываться государственная власть, опирающаяся на волю богов, авторитет правителя и военную мощь.

Государство включало религиозный и административный центр – город и зависимые от него сельские общины. В каждом городе находились храм, владевший землями вне города, на которых велось храмовое хозяйство, и дворец правителя – военного вождя. В борьбе за власть между верховными жрецами и военными вождями с течением времени одерживали победу вожди, становившиеся царями.

В обширных храмовых хозяйствах, которые постепенно превращались в царско-храмовые, использовался труд крестьян, получавших наделы для ведения личного хозяйства, и рабов. Между городами-государствами велись войны, которые в конечном счёте привели к складыванию единого государства под властью царей Акка?да. Власть царя передавалась по наследству.

Жрецы и писцы являлись носителями культуры. Важнейшим достижением шумерской цивилизации историки считают изобретение письменности – кли?нописи, в дальнейшем применявшейся и другими народами Передней Азии.

В первой половине II тыс. до н.э. бо??льшая часть Междуречья оказалась под властью царя Хаммура?пи (правил в 1792 – 1750 до н. э.). Столица его государства – Вавило?нии стала одним из крупнейших торговых и культурных центров Древнего мира.

Это был огромный город Вавилон, населённый представителями многих народов. Здания в столице строились из сырцового кирпича, а главные архитектурные сооружения облицовывались глазурованной цветной плиткой, покрытой изображениями животных. Над городом возвышался ступенчатый храм с высокой башней (90 м), со строительством которой связана библейская легенда: после Всемирного потопа люди решили построить башню до небес; за эту дерзость Господь покарал строителей: наделил их разными языками, и они, перестав понимать друг друга, рассеялись по всей земле.

Гудеа – правитель шумерского города-государства Лагаш. XXII в. до н.э.

В Нововавилонском царстве, как и в предшествующее время, центрами экономической, культурной и политической жизни являлись крупные города, которые управлялись советом старейшин, состоявшем преимущественно из жрецов. Совет старейшин выполнял административные и судебные обязанности. Основу богатства государств Междуречья составлял труд крестьян, ремесленников и рабов. Последние работали преимущественно в храмовых хозяйствах и на строительстве. Большое развитие получила торговля – как внутренняя, так и внешняя. Мерилом стоимости были серебряные слитки. Отношения в обществе регулировались законами.

Первый в истории подробный свод законов был составлен царём Хаммурапи.

Царь Хаммурапи получает законы от бога Солнца Ша?маша. Рельеф. XVIII в. до н. э.

В XII – XI вв. до н. э. происходит возвышение другой державы – Ассирии, расположенной севернее Вавилонии. В результате жестоких завоевательных походов ассирийских царей почти вся Передняя Азия оказалась под их властью. В 689 г. до н. э. ассирийцы захватили и разрушили Вавилон, однако так и не смогли установить прочную власть над покорёнными странами. В 605 г. до н. э. Ассирийская держава была уничтожена объединёнными силами миди?йцев, живших к северо-востоку от Междуречья, и возродившегося Вавилона.

Раненый лев. Ассирийский рельеф . VII в. до н. э.

Древний Египет. В середине IV тыс. до н. э., когда уже существовали шумерские города-государства, сложилось египетское государство, занимавшее долину реки Нил от первого порога до впадения в Средиземное море. В отличие от Междуречья, здесь проживало этнически однородное население и существовала привязанная к разливам Нила единая экологоэкономическая система.

Египетское государство представляло собой классическую восточную деспоти?ю , т. е. сверхцентрализованное государство, в котором вся полнота власти принадлежала наследственному монарху. Слово фараона (царя) было законом: он назначал на высшие должности чиновников, распределял между ними поручения, отдавал приказы. Установление законов, государственное строительство, ирригационные работы, горное дело, внешняя политика – всё определялось правителем. В его распоряжении находились государственные ресурсы – человеческие, земельные, продовольственные, вещевые. В управлении страной фараон опирался на придворную знать и правителей но?мов (от гр . «область, округ») – административно-территориальных единиц, на которые делился Египет.

Египтяне считали фараона сыном бога Солнца, почитали как символ благосостояния и процветания страны.

Одной из главных личных забот правителя было создание ещё при жизни собственной усыпальницы. Согласно религиозным верованиям египтян, человек после смерти продолжал жить в загробном мире. Но поскольку душа не может существовать без тела, его необходимо было сохранить.

В связи с этими верованиями в Египте разработали методику бальзамирования тел, что давало возможность длительного или, как предполагали египтяне, вечного сохранения мумии. Усыпальница и её содержимое – всё, что необходимо умершему в загробной жизни, – должны были соответствовать положению человека в земном обществе.

Рамзес II. Рельеф . XIII в. до н. э.

Одной из обязанностей фараонов было также строительство храмов, украшавшихся статуями богов. Каждый город имел своего бога-покровителя. Верховным богом в Египте считался бог Солнца Ра. Когда столицей государства стал город Фивы, его покровитель бог А?мон начал отождествляться с Ра – Амон-Ра. Грамотность, знания, образование – вся духовная жизнь общества сосредоточивалась в руках жрецов. Жрецы главных храмов оказывали большое влияние на внутреннюю и внешнюю политику фараонов.

Древняя Индия. Во II тыс. до н. э. на полуостров Индостан вторглись ар?ии – племена индоевропейского происхождения. Это завоевание положило начало формированию новой цивилизации. Характерной чертой индийского общества являлось его деление на четыре ва?рны (санскр . «качество, цвет») – сословия , отличающиеся положением в обществе. Три из них считались высшими: бра?хманы (жрецы), кша?трии (воины) и ва?йшья (земледельцы, ремесленники, торговцы). Их представители назывались «дважды рождёнными», так как проходили обряд посвящения – второе рождение. В низшую варну входили шу?дры, призванные обслуживать «дважды рождённых». Человека к варне относили по рождению, переход из одной варны в другую был невозможен. В сословно-кастовую систему общества входили также неприкасаемые – те, кто не принадлежал ни к одной варне, – племена, занимавшиеся охотой и собирательством, а также представители «грязных» профессий. В Индии, как и в других древних цивилизациях, было распространено рабство.

Земледельческое население жило общинами, являвшимися коллективными владельцами земли и ирригационных сооружений. Общины содержали обслуживающих их нужды ремесленников. В Индии община имела не только экономическое значение, она была в большой степени автономна и в политическом отношении. Государство облагало общину повинностями, но в её внутреннюю жизнь не вмешивалось, хотя царская власть в индийских государствах носила характер восточной деспотии с неограниченной властью монарха при полном бесправии подданных. В то же время в Индии не было жёстко централизованных держав. Когда применительно к ним используется, например, термин «империя» , то следует помнить, что это было объединение ряда государств и племён, правители которых находились в разной зависимости от центральной власти и друг от друга.

Танцующий бог Шива. Индия

Брахманы были единственными грамотными людьми и носителями знания. Они совершали религиозные обряды, трактовали священные тексты. Письменность на древнеиндийском языке – санскри?те – носила слоговый характер. Мифология изложена в Ригве?де – первом известном памятнике индийской литературы, содержащем более 1000 религиозных гимнов, и в эпических поэмах «Махабха?рата» и «Рама?яна».

Высшее место в пантеоне богов занимали Бра?хма – творец Вселенной, Ви?шну – сохранитель и Ши?ва – разрушитель. Древняя религия брахманизм со временем видоизменялась. В результате её развития сложился индуи?зм, который в настоящее время широко распространён в Индии и считается одной из мировых религий.

В середине I тыс. до н. э. в Индии появляется новая религия – буддизм. Её основателем стал Бу?дда (санскр . «просветлённый»), наследный принц из рода Гаута?ма (другое имя – Шакьяму?ни – отшельник из племени ша?кья). Вступив на путь аскетической жизни, Гаутама пришёл к заключению, что поскольку жизнь – это страдание, то выход из круга страданий – в отказе от желаний. «Просветлённым» он стал после того, как достиг особого состояния – нирва?ны (санскр . «блаженство»), абсолютной отрешённости от внешнего мира. После смерти Гаутамы его ученики составили жизнеописание и свод высказываний Учителя. Статуи Будды и бодхиса?тв (существ, стремящихся к просветлению), установленные в храмах, призваны спасти всё живое от страданий.

В религиозно-философских и этических воззрениях индуистов и буддистов важнейшее место занимает понятие «ка?рма» (санскр . «дело, действие»). Сумма добрых или злых деяний в прежних существованиях определяет, в какой форме произойдёт перевоплощение человека после смерти – реинкарнация (лат . «повторное воплощение»). В отличие от индуизма, буддизм не признаёт кастового деления и наличия богов – творцов мира, управляющих человеческими жизнями. С течением времени индуизм в Индии вытеснил буддизм, который получил широкое распространение в странах Юго-Восточной Азии.

Древний Китай. Колыбелью древнекитайской цивилизации были земли по среднему течению реки Хуанхэ. Во второй половине II тыс. до н. э. здесь возникло первое государство. В последующие века территория Китая постоянно расширялась, он стал огромной по размерам страной.

В V в. до н. э. Китай распался на ряд государств – наступил так называемый период Борющихся царств. К этому времени относится возникновение конфуциа?нства – этико-политического учения, ставшего в дальнейшем основой государственной идеологии и образа жизни китайцев. В условиях крушения устоев семейно-кланового быта, бедствий и страданий простого народа основатель учения Конфу?ций (ок. 551 – 479 гг. до н. э.) обратился к старинным традициям общественной жизни. В них учёный нашёл основы, обеспечивающие государственную устойчивость. В центре конфуцианского учения – социальные идеалы и нормы поведения. Образцом для подражания, по Конфуцию, становился благородный человек, обладающий идеальными качествами, главные из которых – гуманность и долг. Гуманность, в трактовке философа, включала справедливость, чувство собственного достоинства, бескорыстие, любовь к людям и т. д.; долг понимался как моральные обязательства, к числу которых относилось стремление к знаниям.

Конфуций учил, что каждый человек, включая правителя, должен знать свои права и обязанности, строго следовать нормам поведения. Место в общественной жизни определяется не знатностью и богатством, а только знаниями и добродетелями. Важнейшим принципом поведения является подчинение старшим. Конфуцианский культ предков – как умерших, так и живых – и сыновняя почтительность обеспечивали прочность семьи, а семейная иерархия проецировалась на иерархию социально-политическую.

Всадник на верблюде. Китай

В конце III в. до н. э. в Китае сложилось единое централизованное государство , основателем которого стал император Цинь Шихуанди? (259 – 210 до н. э.). При следующей династии Хань (правила в 206 до н. э. – 220 н. э.) конфуцианство утвердилось в Китае в качестве государственной идеологии («хань» стало самоназванием китайцев). Под его влиянием появилось особое привилегированное сословие чиновников – шэньши? (кит . «учёные мужи»), в которое включались лица, выдерживавшие жёсткий экзамен на учёную степень и получавшие после этого право занимать государственные должности. С упрочением положения шэньши в Китае сложилась централизованная бюрократическая империя, идеологически опиравшаяся на конфуцианские устои и буддизм.

Культурное наследие Древнего Востока. Древневосточные цивилизации внесли немалый вклад в развитие мировой культуры. К культурному наследию Древнего Востока относятся изобретение письменности и числовых обозначений (цифровых символов), календаря, зачатки научных знаний, архитектурные памятники, произведения художественной литературы, первые законы, регулирующие общественную жизнь, и т. п.

Благодаря письменности стала возможной устойчивая передача накопленных знаний от поколения к поколению, сложилась система образования. Распространение письменности, её активное использование в делопроизводстве и при заключении торговых сделок привело к переходу от её сложных форм (иероглифической и клинописной) к более простой и доступной (буквенной). Первый фонетический алфавит, возникший в Финикии, лёг в основу современных алфавитов – греческого, латинского, кириллического и др.

Первые литературные произведения также появились на Востоке. Это и героический шумерский эпос о Гильгаме?ше, и произведения разных жанров, созданные египтянами. Около 900-х гг. до н. э. в Палестине началось составление текстов Пятикнижия (То?ры), рассказывающего об истории еврейского народа. На рубеже II – I вв. до н. э. были созданы «Исторические записки» Сы?ма Ця?ня, в которых описывалось прошлое Китая.

Немалыми были и достижения в медицине. Мумифицируя умерших, египтяне знакомились со строением человеческого тела, составляли описания болезней и фармакологические предписания. До наших дней сохранился папирус, являвшийся учебником по анатомии и хирургии. Методика иглоукалывания, возникшая в Китае, с успехом применяется в медицине и в настоящее время.

Астрономические наблюдения, позволявшие египтянам, вавилонянам, китайцам предсказывать разливы рек, определять время солнечных и лунных затмений, стимулировали развитие математических знаний. В Междуречье использовалась шестидесятиричная система счисления, а год делился, как это было в древнеегипетском календаре, на 12 месяцев. В странах Древнего Востока на основе математических расчётов и с применением технических навыков были созданы монументальные архитектурные сооружения, получило развитие изобразительное искусство – живопись, барильефы, скульптура.

Памятники древневосточных цивилизаций – пирамиды, храмы, статуи, живопись, украшения – поражают воображение: одни – своей грандиозностью, другие – яркой художественной изобразительностью.

Древний Восток стал колыбелью цивилизаций, возникших в Египте, Передней, Южной и Восточной Азии. Европейская цивилизация через Античность восприняла культурные достижения народов Месопотамии и Египта. Культурные достижения индийской и китайской цивилизаций стали известны европейскому миру много позже, уже в период Нового времени.

Вопросы и задания

1. Где и когда зародились самые древние цивилизации?

2. Сравните, что общего в цивилизациях Древнего Востока и выявите их главные отличия друг от друга.

3. Охарактеризуйте деспотию и её основные черты. Приведите примеры.

4. Используя дополнительные источники информации, в том числе интернет-ресурсы, подготовьте проект об одном из религиозно-философских учений Древнего Востока.

5. Обсудите на уроке, какой вклад внесли древневосточные цивилизации в мировую культуру.

Из книги История. Всеобщая история. 10 класс. Базовый и углублённый уровни автора Волобуев Олег Владимирович

§ 2. Цивилизации Древнего Востока Междуречье: народы, государства, цивилизация. Самые первые цивилизации в истории человечества – цивилизации Древнего Востока – возникли в долинах многоводных рек, наиболее благоприятных для поступательного развития общества. Таким

автора

Из книги Другая история литературы. От самого начала до наших дней автора Калюжный Дмитрий Витальевич

Из книги История отравлений автора Коллар Франк

Монархии древнего Востока Страна фараонов слыла центром распространения ядов, таким же, каким в свое время станет ренессансная Италия. Вместе с тем мы знаем не так уж много примеров политических отравлений в Египте. До нас дошло достаточно сведений о попытках незаконной

Из книги Цивилизации Древнего Востока автора Москати Сабатино

Глава 9 Лицо древнего востока Восточные изоиды На предыдущих страницах мы рассмотрели большое количество событий, политических и социальных форм, религиозных концепций, литературных и художественных произведений. Но всему этому по-прежнему не хватает единства,

Из книги Всемирная военная история в поучительных и занимательных примерах автора Ковалевский Николай Федорович

ИЗ ВОЕННОЙ ИСТОРИИ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА Первые в мировой истории крупные цивилизации образовались на Востоке. Древнейшие зачатки государственности возникли несколько тысяч лет назад в долинах Нила, Тигра и Евфрата, Инда и Ганга, Хуанхэ, в бассейнах Черного и Каспийского

Из книги 100 великих тайн Древнего мира автора Непомнящий Николай Николаевич

ЦИВИЛИЗАЦИИ БЛИЖНЕГО ВОСТОКА Древнейший город на планете? В Сирии обнаружены руины города, возраст которого, по мнению ученых, составляет не менее 6000 лет. Возможно, это самый старый город на планете. Находка фактически изменила традиционные представления о появлении на

автора Семенов Юрий Иванович

2.4.11. Линейно-стадиальное понимание истории и советская (ныне российская) историология древнего мира вообще, историология Древнего Востока в первую очередь Сейчас у нас принято изображать советских историков как несчастных жертв марксистского диктата. В этом,

Из книги Философия истории автора Семенов Юрий Иванович

4.3.3. Эпоха Древнего Востока (III - II тысячелетия до н.э.) Первые классовые общества возникли как небольшие острова в море первобытного общества. Это произошло в конце IV тысячелетия до н.э. почти одновременно в двух местах земного шара: в с северной части долины Нила и на юге

автора Шишова Наталья Васильевна

3.2. Доосевые культуры Древнего Востока Уровень материальной цивилизации и генезис социальных связейЕсли на Западе друг друга сменяли совершенно различные культуры, то на Востоке мы имеем дело с чем-то незыблемым, которое модифицируется только в своих проявлениях,

Из книги История и культурология [Изд. второе, перераб. и доп.] автора Шишова Наталья Васильевна

3.3. Послеосевые культуры Древнего Востока Культура Древней ИндииДревнеиндийская цивилизация - одна из самых величайших и таинственных на Востоке. На ее основе сформировался индо-буддийский тип культуры, отличающийся оригинальностью и своеобразием и существующий до

автора Семенов Юрий Иванович

2. ЭПОХА ДРЕВНЕГО ВОСТОКА (III-II тысячелетия до н.э.) 2. 1. Возникновение первых классовых обществ Первые классовые общества возникли как небольшие острова в море первобытного общества. Это произошло на рубеже IV-III тысячелетия до н.э., по-видимому, почти одновременно в двух

Из книги ВЫПУСК 3 ИСТОРИЯ ЦИВИЛИЗОВАННОГО ОБЩЕСТВА (XXX в. до н.э. - XX в. н.э.) автора Семенов Юрий Иванович

2.8. Духовная культура Древнего Востока Возникновение политарного общества было огромным прогрессом в развитии человечества. Существенные изменения произошли в культуре. На протяжении почти всей истории первобытности существовала одна единая культура общества в целом.

Из книги История религии: конспект лекций автора Аникин Даниил Александрович

Тема 3 Религии Древнего Востока

Из книги Курс лекций по социальной философии автора Семенов Юрий Иванович

4. Эпоха Древнего Востока (III-II тысячелетия до н.э.) Первое в истории человечества классовое общество было политарным. Оно появилось впервые в конце IV тысячелетия до н.э. в виде двух исторических гнезд: крупного политарного социоисторического организма в долине Нила

Из книги Чудеса света автора Пакалина Елена Николаевна

Чудеса Древнего Востока Вавилонская башня Вавилонскую башню древние не причисляли к чудесам света, и совершенно напрасно. Она до сих пор считается одной из самых знаменитых и необычных построек Древнего Вавилона, расположенного на берегу реки Евфрат в Передней Азии. О

Восточная цивилизация

Известно, что мировая история началась с Востока, именно он – очаг цивилизации. Здесь возникли и приобрели устойчивые формы древнейшие социальные и политические институты.

Что же такое Восток? Речь идет не о географическом, а о цивилизационном, историко-культурном понятии. Это гигантская человеческая целостность, весьма неоднородная и противоречивая. Ей присущи некоторые общие черты: воспроизводство сложившихся социальных культур, стабильность образа жизни, жесткий приоритет религиозно-мифологических представлений и канони­зированных стилей мышления, растворение личности в коллективе .

Восток – это, прежде всего, традиционное общество и традиционный путь развития. Откуда взялась эта традиция, как и кем она была установлена? По мнению востоковедов, традиция была, во-первых, заимствована из цикличности сельскохозяйственных работ, от которых напрямую зависело процветание первых очагов цивилизации. Во-вторых, оформившись в первые государственные образования, их население всячески стремились противопоставить себя варварам и утвердить свои приоритеты как определяющие и исключительно важные.

Основной культурной доминантой здесь являются мифы, религиозные культы, ритуалы и обряды…

Важнейшим элементом, характеризующим Восток, является «восточная деспотия». Деспотизм как форма власти и генеральная структура общества возникает там, где у частной собственности нет приоритета, и земля принадлежит сельской общине. В целях организации межобщинных работ формируется орган власти, который, постепенно набирая силу, становится деспотичным по отношению к общинникам. Однако эта власть не лишает общину автономии в решении собственных проблем. Отчисляя в пользу государства ренту-налог , община жила собственными заботами, и общинников мало интересовало, кто кого сменяет на вершине политической пирамиды. Впрочем, и государственных правителей, и их прислужников не интересовали радости и беды крестьян. Главное – вовремя получить традиционно установленную ренту-налог. (Е. И. Попов)

Правильный ответ должен содержать следующие элементы:

1) в нём должно быть сформулировано понимание восточной цивилизации:

2) приведены признаки восточных обществ:

· воспроизводство сложившихся социальных культур;

· стабильность образа жизни;

· жесткий приоритет религиозно-мифологических представлений и канонизированных стилей мышления;

· растворение личности в коллективе.

2. Какие условия формирования восточного традиционного общества приводит автор, ссылаясь на ученых-востоковедов? Приведите их с опорой на текст и проиллюстрируйте любое из них конкретным примером.

(допускаются иные формулировки ответа, не искажающие его смысл)

В правильном ответе должны быть указаны следующие элементы:

1) условия (признаки) формирования восточных обществ:

· во-первых, цикличность сельскохозяйственных работ, от которых впрямую зависело процветание первых очагов цивилизации;

· во-вторых, стремление противопоставить себя варварам и утвердить свои приоритеты как определяющие и исключительно важные.

2) пример, иллюстрирующий один из признаков, например:

· жизнь древних египтян полностью зависела от разливов Нила и плодородного ила, наносимого разливами (первый признак);

· древние греки всячески подчеркивали своё превосходство по отношению к другим народам, которых они считали дикарями, варварами, противопоставляли себя другим народам (второй признак).

Могут быть приведены иные верные примеры.

3. Что автор усматривает в качестве важнейшего элемента, характеризующего Восток? Каковы, по мнению автора, причины формирования особой политической организации на Востоке? (укажите две причины). В чём специфика отношений государства и общины на Востоке? Опираясь на знание курса, приведите любой признак восточного общества, помимо тех, которые указаны в тексте.

(допускаются иные формулировки ответа, не искажающие его смысл)

В правильном ответе должны быть приведены элементы:

1) «важнейший элемент», характеризующий восточное общество – «восточная деспотия»;

2) причины, способствующие ее возникновению:

· отсутствие у частной собственности приоритета, принадлежность земли сельской общине;

· необходимость организации межобщинных работ, способствующая формированию органа власти, который, постепенно набирая силу, становится деспотичным по отношению к общинникам.

3) приведен дополнительный признак, например:

· преобладание статики, настороженное отношение к переменам, изменениям.

Могут быть приведены иные дополнительные признаки.

4. Автор подчеркивает, что основной культурной доминантой восточного общества выступают мифы, религиозные культы, ритуалы и обряды. Поясните мысль автора. Опираясь на курсы обществознания и истории, приведите три конкретных примера, иллюстрирующих культурное достояние восточной цивилизации.

(допускаются иные формулировки ответа, не искажающие его смысл)

В правильном ответе могут быть указаны следующие элементы:

2) приведены примеры:

· мировоззренческие духовные основы буддизма , возникшего в Индии;

· философия конфуцианства, появившаяся в Древнем Китае;

· «Авеста» – собрание древнейших текстов зороастризма в Древнем Иране.

Может быть приведено иное пояснение, указаны иные примеры.

Актуальнейшим вопросом для российского общества является решение вопроса о соотношении западной и восточной культур и цивилизаций, о месте России в диалоге этих культур. С точки зрения цивилизационного подхода Запад и Восток рассматриваются не как географические, а как геосоциокультурные понятия .

Специфика западной цивилизации. Современные исследователи под термином “Запад” понимают тот особый тип цивилизационного и культурного развития, который сформировался в Европе примерно в XV - XVII вв. Цивилизация этого типа чаще всего именуется техногенной . Характерными чертами этой цивилизации являются динамичное развитие техники и технологий, систематическое применение в производстве научных знаний. В результате научные и научно-технические революции коренным образом изменяют место человека в производстве и его отношение к природе. По мере развития техники ускоренно изменяется созданная человеком “вторая природа”, что в свою очередь вызывает существенную трансформацию социальных связей. Иногда в течение одного-двух поколений происходят изменение образа жизни и формирование нового типа личности.

Западная культура в ее современном виде опирается на предпосылки, формировавшиеся в период античности и средневековья. Наиболее существенные факторы этого исторического периода, которые определили лицо западной цивилизации, могут быть сведены к следующим:

· опыт демократии античного полиса,

· становление в рамках полисной культуры различных философских систем и зарождение науки в ее нынешнем понимании,

· христианская традиция с ее представлениями о человеческой индивидуальности, концепцией морали, пониманием человека и его разума, как созданных “по образу и подобию Божьему”.

В эпоху Просвещения сформировались те предпосылки и мировоззренческие установки, которые определили последующее развитие техногенной цивилизации . В числе этих установок следует, прежде всего, подчеркнуть особую ценность прогресса науки и техники, убеждение в возможности разумного рационального обустройства общества. Обычно в социально-историческом плане западная цивилизация отождествляется с периодом становления и развития капиталистических экономических отношений и буржуазной формы государственной демократии, со становлением гражданского общества. В технико-технологическом аспекте западная цивилизация отождествляется с индустриальным и постиндустриальным обществом.

Становление этой цивилизации происходило в тесном переплетении материальных и духовных факторов. Немецкий исследователь М. Вебер в знаменитой книге «Протестантская этика и дух капитализма» показал роль протестантской Реформации и религиозного духа кальвинизма в становлении основных духовных ценностей капиталистического общества. В числе этих ценностей: динамизм, ориентация на новизну; утверждение достоинства и уважения к человеческой личности; индивидуализм, установка на автономность личности; рациональность; идеалы свободы, равенства, терпимости; уважение к частной собственности.

Особенности традиционного общества . Известно, что мировая история началась с Востока, именно он - очаг цивилизации. Здесь возникли и приобрели устойчивые формы древнейшие социальные и политические институты. Неда­ром древние римляне с уважением говорили: «Свет - с Востока». В геополитическом аспекте этот тип цивилизации связывают с культурами Древней Индии и Китая, Вавилона, Древнего Египта, государственными образованиями мусульманского мира. Каждая из этих культур отличалась самобытностью. Так, в Древнем Китае сын крестьянина мог за счет образования попасть в высшие слои общества, а в Индии существовали замкнутые касты; японские самураи с презрением относились к низшим слоям общества, а рыцари Китая считали долгом вступаться за обиженных и отстаивать справедливость.

Однако между обществами традиционной культуры гораздо больше сходства, чем различий. Отметим наиболее существенные их общие черты. Традиционные общества ориентированы, прежде всего, на воспроизводство устоявшихся социальных структур, на стабилизацию сложившегося образа жизни. В качестве высшей ценности рассматриваются традиционные алгоритмы поведения, аккумулирующие опыт предков (отсюда - “традиционное” общество). Виды и цели общественной деятельности меняются очень медленно, в течение столетий они воспроизводятся как устойчивые стереотипы.

Именно огромная роль традиции в жизни рассматриваемой цивилизации определила длительность ее существования. Если современная западная цивилизация считается существующей ок. 300-400 лет, то исследователи Востока определяют срок жизни традиционной цивилизации на протяжении огромного промежутка в 3 тысячи лет - с сер. II тыс. до н.э. по XVII - XVIII вв. н.э. с сохранением существенных характеристик этой цивилизации по настоящее время.

Было бы ошибочно считать, что Восток стоял на месте. Он эволюционировал, но динамика его развития отличалась от западной. Отвергались те новации, кото­рые могли угрожать стабильности Востока. В Европе двига­телем прогресса был гражданин-собствен­ник . На Востоке отбирались лишь те нов­шества, которые соответствовали нормам корпоративной этики и интересам государства , были направлены на укрепление эффективности власти или стабильности государства.

Восток очень гибок, он оказывается способным вобрать в себя и переработать многие чуждые элементы. Если для Рима нашествие варварских племен означало конец цивилизации, то для Китая нашествия “варваров” (кочевых племен на границах с Китаем, которые, как и гунны, захватившие Рим, находились на стадии разложения первобытнообщинного строя) даже не прервало существования китайского государства, ибо коренное население ассимилировало пришельцев и привило им ценности своей цивилизации.

Александр Македонский покорил весь Ближний Восток, основал громадную империю. После него осталась система эллинских госу­дарств. Но Восток переварил и Селевкидов, и Птолемеев, и привне­сенную в завоеванные страны великолепную культуру древних гре­ков, которая, казалось бы, навсегда там утвердилась. Однажды все вернулось на круги своя - к своему извечному порядку. Особенно характерна способность к ассимиляции для Японии, которая во многом шла по пути заимствований и преобразований на свой лад из философии, традиций, наук, боевых искусств других народов.

В духовной сфере традиционного общества господствуют религиозно-мифологические представления и канонизированные стили мышления. Научной рациональности в этих обществах противопоставляется нравственно-волевая установка на созерцательность, безмятежность, интуитивно-мистическое слияние с бытием, с миром. В отличие от Запада, на Востоке существовало множество религий, и даже ислам, непримиримый к западному христианству, уживался с восточными верованиями. Человек Востока представлял существование всего живого как вечный круговорот в замкнутом цикле, что и порождало знаменитый восточный фатализм как веру в невозможность и ненужность изменения предначертанной Богом судьбы.

Для восточного мировоззрения не характерно разделение мира на мир природы и мир человека, на естественный и сверхъестественный, ему присущ синтетический подход “все-во-всем”. Поэтому свобода и достоинство человеческой личности, ее автономия чужды духу восточной культуры, для которой характерна ориентация на коллективизм. Восточный человек не свободен, а обязан. Он обязан соблюдать традиции, ритуалы, системы подчинения (вышестоящий - нижестоящий, родители - дети, муж - жена), обязан вести определенный образ жизни.

Общество Востока никогда не утрачивало связь с природой. Европейцы слабость перед силами природы компенсировали созданием технических устройств, противопоставляя тем самым себя природе и не ощущая себя ее частью. Целью людей Востока стало стремление жить в гармонии с природой, познав ее законы. Излюбленная идея восточных философов состоит в том, что народы и государства должны развиваться естественным образом, во всем беря пример с природы, где в жизни растений и животных нет ничего лишнего, ничего случайного. Доскональное знание природы позволяло восточному человеку точно предсказывать ее воздействие на организм. В частности, не имеет себе равных по эффективности восточная медицина.

Признаки цивилизации	Западная цивилизация	Восточная цивилизация
Срок существования	Около 300 лет	Около 3 тысяч лет
Тип материального производства	Интенсивный	Экстенсивный
Системообразующие факторы	Научно-технический прогресс	Традиции
Отношение к природе	Покорение	Приспособление
Наиболее ценимый социальный слой	Молодежь-преобразователь общества	Аксакалы - носители традиций
Преимущественный тип мышления	Рациональный	Эмоциональный, иррациональный
Преимущественный тип развития	Революционный	Эволюционный
Отношение к человеку	Самоценен	Подчинен обществу и государству
Тип политических систем	Демократический	Деспотический
Адекватное название	Техногенная	Традиционная

Таблица 1. Сравнительные признаки цивилизаций.

Эти особенности восточной цивилизации предопределяют и специфику социально-политического и государственного устройства. Дух демократии и гражданского общества чужд традиционной цивилизации, поэтому попытки привить нормы западной демократии на восточной почве дают весьма причудливые гибриды. В южных республиках Советского Союза даже структурная организация Коммунистической партии очень тесно коррелировала с традициями родоплеменной организации общества.

Следует учитывать, что рассмотренные схемы - не что иное, как теоретические модели двух цивилизаций, в реальной действительности дело обстоит гораздо сложнее, и реальные общества выступают как результат взаимодействия и взаимозависимости всех ныне существующих культур и цивилизаций. Вместе с тем рассмотренная модель представляет собой достаточно надежную отправную точку для классификации современных обществ.

Цивилизация России. Попытка выделить своеобразие и историческую роль различных культур и цивилизаций для граждан России связана с необходимостью осмыслить отечественную историю, определить место России в мировой цивилизации, выявить значение западного и восточного культурного наследия для культуры в России, ответить на вопрос: возможен ли и необходим ли самобытный путь развития России?

Эта проблема была поставлена еще в 30-х годах XIX века русским философом П.Я. Чаадаевым , который по поводу особого пути России утверждал, что надо доказать , что человечество, помимо двух своих сторон, определяемых словами - Запад и Восток, обладает еще третьей стороной. Такое доказательство стремились представить идеологи славянофильства : И.В. Киреевский, А.С. Хомяков, К.С. Аксаков . Они связывали идею самобытности русского пути с приверженностью русского народа православию. С их точки зрения православие выступает источником специфических черт “русской души”: глубокой религиозности, повышенной эмоциональности, коллективистских ценностей, приверженности к самодержавию.

Их оппонентами выступили “западники ”: К.Д. Кавелин, А.И. Герцен, Н.Г. Чернышевский, Б.И. Чичерин и др. Они рассматривали Россию как во многом еще азиатскую страну, которой необходимо перенимать лучшие образцы западной культуры и образа жизни, по-западному цивилизовываться.

После Октябрьской революции этот вопрос активно обсуждался русской философской эмиграцией , прежде всего в ряде крупных работ Н.А. Бердяева, В.В. Зеньковского, Г.П. Федотова, Г.В. Флоровского и др. В книге Н.А. Бердяева “Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX и начала ХХ века” говорилось о невозможности строго научного определения народной индивидуальности, в которой всегда есть нечто непостижимое. Для русской индивидуальности, по мнению Н.А. Бердяева , характерной является глубокая поляризованность и противоречивость: «Русский народ не есть чисто европейский и не чисто азиатский народ. Россия есть целая часть света, огромный Востоко-Запад, она соединяет два мира. И всегда в русской душе боролось два начала, восточное и западное».

С точки зрения Бердяева , русский народ был народом откровений и вдохновений, а не упорядоченной рациональной культуры. В основании русской души лежат два противоположных начала: языческая дионистическая стихия и аскетически-монашеское православие, что и обусловило двойственность духовных качеств народа: гипертрофия государства и анархизм; склонность к насилию и склонность к доброте; индивидуализм, обостренное сознание личности и коллективизм; искание Бога и воинствующее безбожие; смирение и наглость; рабство и бунт. Бердяев считал, что эти черты предопределили сложность и катаклизмы российской истории.

Несколько по-иному тема о самобытных основах российской истории и культуры решается в работах представителей так называемого евразийского движения (П. А. Карсавина, Я. С. Трубецкого, П. П. Стучинского и т.д.). Евразийство возникло и существовало как общественно-политическое и идейное течение русской эмигрантской интеллигенции с начала 20-х до конца 30-х гг. ХХ в. Историко-культурная концепция евразийства рассматривает Россию как Евразию - особый географический и этнографический мир, занимающий срединное пространство Азии и Европы. Этот мир имеет самобытную культуру, "равно отличную от европейских и азиатских". Евразийцы подчеркивали преобладающие азиатские черты русской культуры, выделяя преемственность Руси с империей Чингиз-хана и заявляя, что "русская революция прорубила окно в Азию".

Евразийцы считали, что после Октябрьской революции старая Россия со всей ее государственностью и укладом жизни потерпела крушение и канула в вечность. Новая эпоха открывается мировой войной и русской революцией. Для этой эпохи характерно не только исчезновением прошлой России, но и разложение Европы, всеобъемлющий кризис Запада. А Запад, по мнению евразийцев, полностью исчерпал свой духовно-исторический потенциал. Будущее же в этой новой эпохе они отводили обновленной России, а вместе с ней и всему православному миру. Таким образом, евразийцы в значительной мере наследуют традиции славянофилов.

Темы, поднятые в дискуссиях западников и славянофилов, Н.А. Бердяевым и евразийцами, продолжают обсуждаться современной российской общественностью, прежде всего философами. Для многих из них ясно, что развитие западной техногенной культуры и цивилизации привело человечество к глобальным проблемам и системному кризису. В связи с этим ставится вопрос: можем ли мы воспринимать западный опыт как некоторый идеал или сам этот опыт должен быть подвергнут критическому анализу?

Возможно, человечеству для выживания необходимо встать на новый путь цивилизационного развития. А это может означать, что наступивший в России глубокий кризис всех сфер общественной жизни и есть необходимый момент, который может послужить толчком для создания этого нового типа цивилизационного развития. В российской культуре существуют значительные основания для выработки такого пути развития, основными ценностями которого явилась бы ориентация не на безостановочный рост материального производства и потребительства, а на аскетическую умеренность, основанную на приоритете духовных ценностей. Холодному экономическому расчету должны противостоять теплота человеческих отношений и христианское самопожертвование, а западному индивидуализму - братская взаимопомощь и коллективизм. Технологи­ческий, экономический и правовой рационализм плохо уживают­ся с нравственной верой в добро. Частнопредпринимательская деятельность, жесткая конкуренция резко ограничивают сферу сострадания и милосердия, деформируют нравственные принци­пы братства и уважения к каждой личности.

Более конкретные вопросы связаны с социальной спецификой сегодняшней ситуации в государствах бывшего СССР. Каковы пути и исторические судьбы той общности, которая раньше называлась Россией, соберется ли она вновь или процесс ее распада необратим? Подобного рода вопросы предстоит решить и теоретически, и на практике не только нам, но и будущим поколениям народов некогда великих Российской империи и Советского Союза.

Краткие выводы. Попробуем выводы сформулировать в виде уроков, которые, на наш взгляд, целесообразно извлечь из содержания главы студенту для будущей профессиональной деятельности

Первый вывод . Каждый человек должен знать и постигать культуру , поскольку именно через систему культурных ценностей происходит постоянное взаимодействие человека и человечества, и человек выступает не изолированной особью, а представителем общества. Вместе с тем он должен быть в системе культуры . Цивилизованный человек тоже знает культуру, однако она не стала содержанием его убеждений, характеристикой его стремлений и целей. У культурного человека ценности культуры входят в содержание основной мотивации его деятельности.

Второй вывод . Человек выступает как цель культуры , ибо человекотворчество - ее главная характеристика. Поэтому нельзя рассматривать человека только как средство культуры, как ее орудие. Формирование необходимых качеств личности через культуру - это самый надежный и эффективный путь социализации личности, хотя и наиболее трудоемкий с точки зрения прилагаемых воспитательных усилий. Этот вывод наиболее важен для будущего социального работника: его клиент – это цель социальной работы, а не средство самоутверждения профессионала и его карьерного роста.

Третий вывод . Поскольку культура характеризует качество исполнения личностью ее социальных ролей, степень ее свободы в конкретных системах социальных отношений, то могут быть выделены конкретные виды культуры, соответствующие конкретным видам человеческой деятельности.

Нетрудно видеть, что все социальные роли, связывающие человека с системой культуры, требуют от него последовательной и настойчивой работы над собой, неустанного приобщения к культурным ценностям человечества. Правильно поступают те студенты, которые с наибольшей пользой для этого используют свои наиболее плодотворные студенческие годы и наиболее благоприятные условия – условия учебы в ВУЗе – для усвоения и постижения культурных ценностей.

Основные вопросы для самоконтроля

1. Покажите специфику философского анализа культуры.

2. Материальная и духовная культура: единство и различие.

3. Каковы особенности функционирования систем культуры в обществе?

4. Историческая типология культуры.

5. Раскройте структуру и функции культуры.

6. Дайте анализ противоречивого характера культуры и цивилизации.

7. Покажите связь элитарной и массовой культуры.

8. Раскройте содержание культуры социальной работы.